Разделы

Мартин Лютер родился 10 ноября 1483 г. в г. Эйслебене в Тюрингии (Германия). Его родители, Ганс и Маргарита Людер, переехавшие туда из Мёры, вскоре перебрались в Мансфельд, где Ганс Людер работал горняком в шахтах по добыче меди. Он достаточно преуспел для того, чтобы накопить денег и приобрести себе в 1491 г. место в числе членов магистрата этого городка. Некоторые воспоминания Лютера о детстве отражают суровую набожность и строгую дисциплину, которые были обычны для того века. Его школьные годы кажутся ничем не примечательными: латинская школа в Мансфельде, год школы в Магдебурге и в Эйзенахе. Весной 1501 г. он поступил учиться в Эрфуртский университет — один из старейших и лучших университетов, существовавших тогда в Германии. Там он прославился умением говорить долго и серьезно (за что получил прозвище “Философ”) и игрой на лютне. Он прошел обычный курс обучения и окончил университет в 1502 г. со степенью бакалавра. Степень магистра он получил в 1505 г., заняв второе место из числа 17 кандидатов. В том возрасте, когда это удается лишь немногим студентам, он уже успел оправдать надежды отца и матери. Подобно многим другим родителям в то время, Ганс Людер мечтал о том, что его сын станет юристом, и с радостью платил немалые деньги за дорогие учебники, когда Мартин по его желанию начал изучать юриспруденцию. Но он был очень огорчен, узнав, что его сын, не посоветовавшись с родителями, решил стать монахом и нашел себе приют в августинском монастыре в Эрфурте.

Имеющиеся данные о причинах решения Лютера уйти в монастырь немногочисленны. Одно из событий его жизни, о котором нет достаточно надежных подтверждений, относится ко 2 июля 1505 г. (согласно “Застольным беседам”). Лютер возвращался от своих родителей в Эрфурт после летних каникул и был застигнут сильной грозой возле деревни Штоттернхайм. Тогда он воскликнул в ужасе: “Помоги, Святая Анна, и я стану монахом!” В своем труде “Относительно монашеских обетов” Лютер говорит: “Не по свободной воле или из желания я стал монахом, но укрепленный пережитым мной ужасом и агонией внезапной смерти. Я дал тогда вынужденный, но и необходимый обет”. Он продал большую часть своих книг, оставив себе только Вергилия и Плавта, и 17 июля 1505 г. ушел в монастырь в Эрфурте.

Августинский орден в Эрфурте. Лютер вступил в нищенствующий орден св. Августина, который к середине XV века насчитывал более 2000 членов. Монастырь в Эрфурте был известен своим строгим, внимательным к поведению монахов уставом. Пересмотренный устав Августинского ордена был составлен в 1504 г. под руководством генерального викария ордена Иоганна фон Штаупица, который стал наставником Лютера. Лютер постригся в монахи в сентябре 1506 г. Через два года после поступления в монастырь, в апреле 1507 г., он был посвящен в сан священника, а в начале мая того же года отслужил свою первую мессу. Он изучил трактат по канону мессы, написанный знаменитым тюбингенским номиналистом Габриэлем Билем (ум. в 1495 г.). По этому случаю отец Лютера примирился с сыном и сам с группой друзей приехал на торжество. Лютер впервые получил возможность лично объяснить отцу настоятельную необходимость своего призвания. Сердитое возражение “Не читал ли ты в Писании, что должно воздавать честь отцу и матери?” глубоко запало в его память.

Виттенбергский университет. Лютер был отобран для продолжения теологических занятий. Некоторые из его университетских преподавателей были номиналистами — последователями “модного” в то время английского философа и теолога Уильяма Оккама, взгляды которого подрывали превалировавший тогда схоластический рационализм. В 1508 г. Лютер поступил преподавателем в Виттенбергский университет (основан в 1502 г.), где не только оккамизм имел сильных сторонников, но и школа реализма, находившаяся под защитой таких влиятельных ученых, как Мартин Поллих. Городок был невелик и очень отличался от Эрфурта, но, по крайней мере, университет развивался и смотрел вперед. Ввиду относительной удаленности Виттенберга, Лютер имел достаточно времени, которое мог посвятить собственным делам. “Шлосскирхе” (“Замковая церковь”, называемая церковью Всех Святых) была тесно связана с университетом, и курфюрст Саксонии Фридрих III Мудрый (1463-1525) оказывал щедрое и великодушное покровительство обоим. В марте 1509 г. Лютер получил в Виттенберге степень baccalaureus biblicus (библейского бакалавра). По возвращении же оттуда в Эрфурт он получил свою следующую степень — sententiarius (сентенциария), которая вовлекла его в истолкование “сентенций” — средневекового теологического учебника, написанного Петром Ломбардским.

Иоганн фон Штаупиц, генеральный викарий немецких августинцев, сыграл очень важную роль в судьбе Лютера, будучи его учителем, другом и покровителем. Его попытка возродить более строгую дисциплину и объединить немецких августинцев, подразделявшихся на обсервантов (строго соблюдающих уставы) и конвентуалов (живущих в монастыре), привела к диспуту, и Лютер был одним из двух монахов, избранных, чтобы идти в Рим с сообщением о появлении оппозиции. Он совершил эту поездку, самую долгую в его жизни, приблизительно в конце 1510 г., и его чувства убежденного, пламенного католика оказались оскорблены легкомыслием римского духовенства. Он увидел, что на самых высоких духовных постах царит поглощенность сугубо мирскими делами. Миссия Лютера была провалена, он возвратился назад, став лояльным сторонником Штаупица.

Лютер получил степень доктора теологии 19 октября 1512 г. Степень была важна для Лютера, так как кроме всего прочего означала и перемену в общественном положении. Вскоре Лютер взял на себя обязанности профессора у Штаупица. Он вел кафедру библейской теологии. Это стало делом всей его жизни, и в толковании Библии студентам он видел выполнение духовной задачи, вызванной также его стремлением реализовать свои дарования и силы. Он продолжал эту деятельность до тех пор, пока слабое здоровье и преклонный возраст не заставили его в конце жизни отказаться от нее. Между лекциями, не отступая от своей обычной манеры проповедника, он начинал протестантскую Реформацию.

Религиозные и теологические вопросы. Тем временем собственные религиозные и теологические искания Лютера становились всё более напряженными, и он вступил на путь достижения евангельского совершенства. Он в точности исполнял устав своего ордена и все обязанности, которые налагала на него монашеская жизнь. Но вскоре он оказался перед более сложными проблемами. Он боролся с колебаниями и сомнениями, вырабатывал терпение, но не получал желанного утешения ни от таинств (таких, как причастие и исповедь), ни от мудрых советов духовников. Эти страдания Лютера, вызванные его беспокойным сознанием, повергли его в отчаяние и тревогу. Он не нашел ответа и в теологии оккамистов, проникнутой внешним морализмом, делавшей упор на собственной воле человека и оставляющей в стороне те проблемы, в разъяснении которых нуждался Лютер. “Искушение” становилось важным словом в лютеровской теологии. Этот термин предполагал борьбу за веру. Чисто умственные, духовные искания осложнялись теологическими вопросами.

Открытие "Правосудия Божьего". У входа в мир мыслей Св. Павла Лютер остановился — дорогу преграждали слова, осознание которых потребовало от Лютера напряжения всех его умственных и душевных сил. Это была концепция “правосудия Божьего”. Из своего мрачного, набожного детства он вынес хорошие знания о карах Божьих, и, как лектору на факультете гуманитарных наук в Виттенберге, ему приходилось разъяснять Эллинскую концепцию юстиции (правосудия), так как он обнаружил ее в “Никомаховой этике” Аристотеля. Вдохновленный использованием слова “юстиция” (т.е. “справедливость”) в работах некоторых номиналистов, он пришел к мысли о справедливости Божьей как об активной, карающей суровости Бога к грешникам, т.е. о том, что выражается в конкретных, определенных действиях. Понимание вопроса было затруднено еще и тем, что в Послании Апостола Павла к Римлянам 1:17 утверждается: правда Божья открывается в благовествовании. Отсюда Лютер заключил, что божественные требования простираются за пределы внешнего послушания Закону, открытому в заповедях,  — к чистоте сердца, к внутренним мотивам и стремлениям, к тому, чтобы сама благодать становилась потребностью, и потребностью настоятельной. Такой Бог мог бы быть пугающим, но не любящим, мог бы получать послушание от принуждения, но никогда — от счастливой непосредственности, которую Лютер ощущал как самую сущность христианского послушания.

Внутренний конфликт Лютера. К возникшему у Лютера чувству провала его послушания по Закону добавилось и чувство лицемерия. Эти чувства привели его на грань того, что теологами-моралистами описано как “открытое богохульство”. В 1545 г., в автобиографическом фрагменте введения к сборнику его трудов, Лютер так описывал свои чувства: «Постоянно совершенствуясь в безупречной монашеской жизни, я ощущал себя перед Богом грешником, с ни на минуту не находящей покоя совестью и не мог возлагать надежду на то, что Он примирится со мной, если я успокоюсь. Так гневил я Бога — если не тайным поношением, то всё же, по меньшей мере, отчетливым ропотом. В то время я вопрошал: “Разве недостаточно того, что жалкие, навеки потерянные из-за первородного греха грешники еще и посредством 10 заповедей обрекаются на всякого рода бедствия? Но и этого мало! Бог еще и посредством Евангелия хочет нанизать на старую боль новую боль и через то же Евангелие преподносит нам Свою справедливость и Свой гнев!” Так корчилась во мне моя израненная, бунтующая совесть, и вновь и вновь сходился я в том месте в беспощадной схватке с Павлом, так как, томимый жаждой, страстно стремился узнать, что же хотел сказать Павел».

Такова дилемма. Просветление явилось ему в конце концов лишь тогда, когда он в молитвах и размышлениях обдумывал текст, проверяя взаимосвязь слов.

«Наконец я начал понимать правосудие Божье как оправдание, в котором оправданный живет через Божий дар — через веру. И я стал постигать: понятие о том, что посредством Евангелия открывается справедливость Божья, — это пассивное понятие. Милосердный Бог делает нас праведными через веру, как написано: “Праведный верою жить будет”. При этом я почувствовал себя заново родившимся, как бы самостоятельно вошедшим в рай через его распахнутые врата».

Здесь было великое противоречие с его внутренним конфликтом, но необходим был кризис именно такого рода, как Лютер, в характерной для него манере, описывал позднее. И в этом состоял также аргумент в пользу новизны его открытия. Действительно, имеется существенное различие между эллинской концепцией распределительного правосудия и библейской доктриной о праведности Божьей как божественной, спасающей деятельности, проявляющейся на полях истории и в человеческом опыте. Лютер глубоко проникся словами Павла, касающимися этого вопроса.

Спасение как благодать. Не напиши Лютер этот свой отчет, было бы необходимо догадываться о чем-то подобном в свете того значения, какое он стал придавать учению об оправдании верой, приоритет которого был подчеркнут в новых теологических рамках протестантизма. Это учение стало для Лютера нервом Евангелия: именно то, что “спасение” должно понимать как идею, выражающуюся, прежде всего, в терминах “благодать” и “дар Божий”; что Божье свободное и прощающее милосердие выражает себя в Иисусе Христе; что совесть, прощенная и очищенная, может быть спокойна и что душа, освобожденная от груза вины, может служить Богу с радостным, непосредственным, творческим послушанием. В своем переводе Библии Лютер пришел к тому, что добавил “только” перед словом “верой” (sola fide) в стихе “Ибо мы признаём, что человек оправдывается верою, независимо от дел Закона” (Рим. 3:28), поскольку он чувствовал, что этого требует особенность выражения в немецком языке. Слово “только” или “единственно” было сохранено реформаторами и после Лютера, поскольку оно казалось им гарантией от разного рода искажений, таких, как созидание своего спасения своей человеческой деятельностью, или ожидание спасения как награды за свои заслуги в жизни.

Объяснение Лютеровского опыта оправдания. Этот  опыт Лютера не был чем-то обособленным, поскольку он касался  и  других проблем терминологии (например, концепции “покаяния”, poenitentia). Нельзя согласиться и с тем, что это был чисто личный, катастрофический опыт Лютера. Существуют разные мнения и относительно даты, когда это произошло. Публикация ранних лекций Лютера обнаруживает в трудах молодого профессора следы более поздних размышлений. Хотя ранее высказывавшееся мнение о том, что начало положила его работа над первыми лекциями по Псалмам (1513-15), было подвергнуто основательной критике. Использование Лютером многогранных аллегорий Средневековья, имевших зачастую по 3 или 4 значения в одном и том же тексте, его концентрация только на историческом значении и христоцентричное “ядро” его теологии оправдания привели некоторых ученых к убеждению, что просветление пришло к нему перед написанием  “Лекций по “Посланию к Римлянам” (1515-16).

Многое здесь зависит от того, как оценивать само открытие. Если открытие состояло в том, что оправдание — это дар, что принимается оно скорее пассивным образом, нежели активным, то тогда (как видно из ссылки на труд Августина “De spiritu et littera” (“Относительно духа и буквы”) Лютер значительно продвинулся за рамки Августина, причем, вероятно, еще в свой ранний период. Если же это было  зрелое его открытие, относящееся к взаимосвязи спасающей веры и Слова Божьего, то тогда его следует отнести к более позднему времени, вероятно, к 1518-19 гг. Ныне многие ученые предполагают, что это произошло в поздний период, они подчеркивают, что мышление Лютера стимулировалось и меняло свое направление под давлением церковной борьбы, начавшейся в 1517 году.

Лютер как проповедник и администратор. Тем временем накапливались и другие его обязанности. С 1511 г. Лютер проповедовал в своем монастыре, а с 1514 г. стал проповедником в приходской церкви. Его кафедра явилась центром долгого и плодотворного проповеднического служения. С нее Лютер излагал Писание основательно и понятно для простых людей, связывая Писание с практическим аспектом их жизни. В период этого своего служения он стал приором (настоятелем), а в апреле 1515 г. — окружным викарием над 11 другими монастырями. Таким образом, он был вовлечен в мир административного управления и пастырского попечения, что дало ему ценный опыт, укрепивший его позицию в более позднее время, когда большая часть его обширной корреспонденции относилась к попечению над германскими церквями и к исцелению страждущих душ.

[ Главная ]